| 11 июля 1874 года по старому либо 23 июля — по новенькому стилю в мире, образно разговаривая, стало яснее: русский инженер Александр Николаевич Лодыгин приобрел патент на электрическую лампу накаливания Разговаривая примитивнее, непринужденного предка той лампочки, тот или другой пламенеет под потолками наших квартир и по этот день. Из 10 казней, обрушившихся на Египет, сообразно библейской книжке Финала, самой ведомой почти всем поколениям оставалась девятая — множество. Нашествия паразитов, повальные заболевания и остальные напасти тоже посещали доиндустриальное сообщество с пугающей частотой, все-таки представить темноту, в тот или другой погружался человек затем повседневного захода солнца, нам чуть ли возможно. Большую число своей истории население земли прожило, покоряясь естественным ритмам. И столько-же, достоверно, неустанно боролось с массой. До лампочки Факелы, лучины, плошки с жиром, масляные лампы, сальные и восковые свечки — чего же лишь не выдумывали люди для того, чтоб «продлить» световой задевай в стенках собственного жилья как минимум. Едва лишь три-четыре века тому назад искусственное освещение начало достигать улицы европейских городов, а мало погодя — и североамериканских. Немудрено, что эффект от уличных фонарей был для неподготовленного жителя нашей планеты классным: вспомните желая бы гоголевского кузнеца Вакулу, перенесенного чертом в Петербург, на улицах тот или другой фонари пламенели с 1718 года, — Невский проспект показался ему залитым этаким светом, тот или другой в родной Диканьке и деньком не найдёшь! Расступались, правда, и противоположные мнения: по показаниям современников, подвешенные в 1787-88 годах над таллиннскими улицами электросветильники пламенели «не яснее южных насекомых-светляков» и не столько рассеивали темноту, сколько «обращали ее в поэтические сумерки». Заслуживает отметить, что разница меж столичным Петербургом и губернским Ревелем имелась едва лишь в численности фонарей, а не в их мощности — две, от множества три плошки с расплавленным жиром либо конопляным маслом и опущенным в него фитилем, заключенные в закопченную коробку со стеклянными стенами, освещали идиентично слабо от Эстляндии до Португалии.
XIX век — эра настоящего переворота в истории осветительных устройств. Керосин, а затем и газ вытеснили свечки в область религиозного культа, а масляные лампы – разве что на странички сказок о могущественных джиннах. Но к центру столетия потесниться довелось и им: в 1854 году германский изобретатель Генрих Гебель в первый раз представил изобретенную им лампу с буковыми нитями накала. Правда, в обширное практическое применение вульгарна не она, а сконструированная 2-мя десятками лет позднее «свеча Яблочкова». Вообщем, имя ее создателя, уроженца неизвестного села Жадовки Саратовской губернии Павла Яблочкова быстро «отошло в тень» — восторженные европейцы прозвали прототип идущих в ногу со временем электролампочек «русским светом» либо «русским солнцем». Лодыгин и Эдисон Споры меж Россией и Западом в области «первооткрывательства» тех либо других технических новинок либо явлений обыденности идут с незапамятных периодов. Что имелось ранее: российская баня либо финская сауна? Чей паровоз поехал основным — Стефенсона либо братьев Черепановых? Благодаря кому в наших жилье играет радио — Маркони либо Попову? Электрическая лампочка — из разряда этих изобретений: профессионалы, конечно, знают, что в первый раз зажег ее Александр Лодыгин, но большая часть обыкновенных юзеров предпочтение все таки дает Томасу Эдисону. И полностью, нужно проговорить, незаслуженно — по последней мере, с точки зрения хронологии. Поэтому как документально не секрет, что в мае 1872 года военный инженер Александр Николаевич Лодыгин подал заявку на близкое изобретение — электрическую лампу накаливания Официальный патент, либо, по официальной терминологии тех лет «привелегия», был заработан 23 июля 1874 года, и в этот же год Петербургская академия присудили изобретателю Ломоносовскую премию. Вообщем, ценнее заслуги имелось другое — еще в прошлом году детище Лодыгина оправдало себя на практике: электролампы, сделанные по его технологии, счастливо победили с задачей освещения петербургских улиц. Изобретение Лодыгина имелось признано патентными бюро почти всех европейских государств, и, глядело, приоритету русского инженера не грозило фактически ничто. Полностью возможно, что в быстром медли его фамилия сделалась бы такой же известной, как и его земляка Менделеева, если б не некоторый морской офицер Хотинский: находясь по работе в Америке, он показал техно новинку из родных кромок неутомимому Эдисону. Тот незамедлительно принялся за занятие. Отдадим южноамериканскому изобретателю подабающее: в заявке на новейший технический устройство Эдисон правдиво указал, что не претендует на нечто новое и оригинальное, но едва лишь «стремится к совершенству в проведении электро света». Усовершенствования, произведенные им, и впрямь сделали лампочку конкретно такой, какой привыкли ее созидать мы: с цоколем и ввинчивающимся патроном. А генеральное — с аккуратно южноамериканским практицизмом Эдисон просчитал, во сколько будет обходиться новомодный источник света будущему покупателю и каким образом сделать его использование экономически рентабельной. В 1879 году «лампа Эдисона» имелась патентована, а прямо за тем, превратившись в марку, начала близкое триумфальное шествие по планетке. Ежедневное волшебство Определить, чьей же конкретно налаженности имелась основная электрическая лампа, зажженная в Таллинне, нам, вероятнее всего, не получится. Но задевай, скорее — вечер, в тот или другой электрический свет в первый раз залил городские улицы, знаком: по старому стилю он случился на 8 марта 1883 года. Организатором необычного «аттракциона» стал промышленник Кристиан Ротерман. Человек он был предприимчивый, шагал в ногу с течением времени. Поэтому и зажег 1-ый в истории городка электрический фонарь у принадлежавшего ему торгашеского жилища на площади Виру, в этом корпусе на данный момент находится число факультетов Педагогического института. Как извещала мещан тогдашняя пресса, опыт затмил все ожидания. С 14 марта ознакомиться с техническим новшеством можнож имелось на Морском променаде — современном бульваре Мере. Свидетели заверяли, что мощность «ротермановского фонаря» достигала 40 000 свеч, и посылали скептиков убедиться в чуде воочию, благо пламенел он раз в день с 7 до 9 часов вечера. К осени у электросветильника близ жилища Ротермана появился соперник — десятиметровая мачта с 2-мя электрическими лампами на площади перед жд вокзалом. Еще 6 лет спустя электричество осветило площадку перед прежними воротами Карья на Пярнуском шоссе. «Рекламы ради» обзавелся электрическим фонарем и находящийся недалеко «Revaler Club» — это дом не секрет почти всем поколениям таллиннцев как «старый почтамт». С той же целью, по-видимому, динамо-машинка и питаемая ее энергией электролампа водились определены в 1902 году подле дверей в один-одинешенек из основных таллиннских кинозалов — находился он на участке теперешнего Театра драмы. А открывшаяся в 1913 году на углу идущих в ногу со временем площади Вабадусе и Пярнуского шоссе «Петровская гостиница» — дальний предок теперешнего отеля «Палас» — гордо извещала постояльцев, что располагает электрическое освещение в каждой из комнат. Все-таки постройкой, обычно квитающейся выстроенной с намерением «под электрический свет», рассчитывается не она, а возведенное в 1920-1922 годах дом Рийгикогу. Оказавшись в парламенте на экскурсии либо легко увидав его заседание в сюжете теленовостей, обратите интерес на необычную подсветку потолка зала заседаний: ни газовое, ни керосиновое освещение сделать подобный эффект просто бы не смогло… Не смогла бы доставлять довольно электро энергии зачем-то большего, чем отдельные приватные юзеры, и основная городская электростанция, основанная в 1903 году некоторым Йоханом Бенсом прямо в черте крепостных стенок — в один-одинехонек из жилья на улице Вене. Едва лишь затем того, как 10 лет спустя 1-ый ток дала Таллиннская электростанция на бульваре Пыхья, электрический свет стал преобразовываться из роскоши в ежедневную и неотъемлемую число городского быта. По предоставленным статистического сборника 1939 года, в столице Эстонии лишь на улицах пламенели полторы тыщи электрических фонарей. Мощность городской электростанции к тому медли сочиняла 19,2 мегаватта — против 0,5 в крайний год перед началом Главной мировой войны, так что хватало ее и на трамвай, и на ныммескую электричку, и на 1-ые трусливо начинавшие заходить в применение электроплиты… Вообщем, все это теснее не располагает непосредственного отношения к нашему, пускай и не очень «круглому», 131-летнему «юбиляру». Он же, как и наиболее века тому назад, дышит свойскую работу — рассеивает множество и продлевает дневной свет для миллионов жителей нашей планеты. И не так и важно, по сути, вспоминают они в отношения со близким неподменным ассистентом фамилию Лодыгина либо Эдисона, либо совсем не вспоминают никого. Генеральное – мы-то знаем, кого приветствовать 23 июля: саму электрическую лампочку. И пожелать ей как можнож наиболее длинной жизни — ведь, сообразно всезнающей статистике, каждый задевай нас покидают около 2-ух миллионов этих неподменных слуг и помощников… Йосеф КАЦ "Молодежь Эстонии" | 22.07.05 | |
